Глава из книги «ВБЛИЗИ ВОЖДЯ: СВЕТ И ТЕНИ. Ленин и его семья»

ГЛАВА 9

 Ленин характеризует разных известных лиц. - Ленин об Ю.О.Мартове. - Ленин об А. Луначарском. - Ленин о М.Горьком. - Ленин о Троцком. - Ленин о В.И.Засулич. - Ленин о Летвинове; тифлисская экспроприация; Литвинов и Мартов; они не сошлись и что из-за этого произошло. - Ленин о Вересаеве. - Ленин о Воровском. - Ленин о Г.А.Алексинском.

Я заканчиваю описание этого первого приезда Ленина в Брюссель. И в заключение считаю не бесполезным для характеристики Ленина привести его отзывы о разных более или менее известных деятелях, сделанные им в это его посещение меня в Брюсселе

Я выше говорил, что незадолго до его приезда в Брюсселе же читал доклад покойный Юлий Осипович Мартов. И вот, говоря о нем, Ленин с обычными своими ужимками и лукавым видом, сказал мне:

- Хотя Ю.О., как известно, мой большой друг... вернее, бывший друг, но, к сожалению, он великий талмудист мысли , и что к чему, — это ему не дано...

О недавно смешенном с поста наркомпроса А.В. Луначарском, который незадолго до него тоже читал доклад в Брюсселе на зыбкую тему романа Арцыбашева "Санин", он говорил не только зло, но и с нескрываемым омерзением, ибо, насколько я знаю, в известных отношениях Ленин был очень чистый человек, с искренней гадливостью относившийся ко всякого рода эксцессам, как пьянство, половая распущенность и пр.

В свой приезд Луначарский тоже гостил у меня и тоже пробыл три-четыре дня. Я хорошо знал его покойного брата, доктора Платона Васильевича, моим товарищем по работе (революционной) в Москве и арестованным так же, как и я, 1 марта 1901 г. Естественно поэтому, что я встретил Анатолия Луначарского очень приветливо. Но уже после весьма кратковременного знакомства с ним я раскусил его и понял, что это был, хотя внешне и блестящий человек, но совершенно пустой малый и морально очень неразборчивый... Он жил тогда на о. Капри под сенью Горького, о котором он говорил с самым пошлым подобострастием, так же как и об его жене (актрисе М.Ф. Андреевой, — ред.). Он усиленно уговаривал и меня переехать на Капри, причем все время говорил в таком духе, что вот он вернется на Капри, повидается с Горьким и "главное с Марией Федоровной" и поговорит с ними обо мне и уверен, что они согласятся приютить и меня. Все это говорилось тоном какого-то приживала... Я просил его весьма определенно не хлопотать, говорил, что с отвращением вспоминаю о Горьком и об его жене... Но тем не менее вскоре после его отъезда я получил от него письмо, в котором он сообщал, что очень хлопотал обо мне перед Горьким и в конце концов добился и от Горького, а "главное от Марии Федоровны" согласия на то, чтобы я приехал к мим на Капри и что меня у Горьких на их вилле ждет прекрасная комната и пр... Конечно, я поспешил ответить ему, что, как я говорил ему при свидании, я не хочу и не могу согласиться на это приглашение и вступить в ряды того хора паразитов, который окружает "великого Горького".

В Брюсселе Луначарский отметился гомерическим пьянством. Так, помню, после одного угощения (пьянство и пр.), данного ему его поклонниками, мне пришлось в четыре часа утра увозить его к себе домой грязного, пьяного, скверно ругавшегося и все время лезшего в драку, бившего посуду...

Я рассказал об его брюссельских подвигах Ленину, показал ему письмо Луначарского ко мне с выражением "согласия" Горьких на мой приезд на Капри, и Ленин тут-то и сделал самую беспощадную характеристику своему будущему коллеге по совнаркому, будущему "министру народного просвещения".

- Это, знаете, настоящий фигляр, не имеющий ничего общего с покойным братом Платоном. По своим убеждениям и литературно-художественным вкусам он мог бы сказать устами Репетилова (персонаж комедии "Горе от ума" А.Грибоедова, - ред.) : "Да, водевиль есть нечто, а прочее все гниль..." Да и в политике он типичный. Репетилов: "Шумим, братец, шумим!"... Не так давно его укусила муха богоискательства, конечно, также фиглярно, как весь он фиглярен, то есть просто стал в новую позу. Но, знаете, как тонко посмеялся над ним но этому поводу Плеханов... Это было во время партийного съезда (РСДРП, V (Лондонского) в 1907 г., - ред.)... Плеханов в кулуарах, конечно, вдруг подходит к нему какими-то кротко монашескими мелкими шажками, останавливается около него, крестится на него и тоненьким дискантом пропел ему: "святой отче Анатолий, моли Бога о нас!"... Скажу прямо, - это совершенно грязный тип, кутила и выпивоха, и развратник, на Бога поглядывает, а по земле пошаривает, моральный альфонс, а, впрочем, черт его знает, может быть не только моральный... Подделался к Горькому, поет ему самые пошлые дифирамбы, а того ведь хлебом не корми, лишь пой ему славословие... ну и живет у них на Капри и на их счет... (Несмотря на такое мнение о ним. Ленин назначил его руководителем образования и воспитания русского юношества!.. - Автор.).

И тут, же, придравшись к этому случаю, Ленин посвятил несколько слов и "великому Горькому".

- Это, доложу я вам. тоже птица... Очень себе на уме, любит деньгу. Ловко сумел воспользоваться добрым Короленкой (В.Г.Короленко, известный русский писатель, - ред.) и др., благодаря им взобрался на литературный Олимп, на котором и кочевряжется и с высоты которого ругает направо и налево и грубо оплевывает всех и вся... И подобно Анатолию Луначарскому, которого он пригрел и возложил на лоно, тоже великий фигляр и фарисей, по русской поговорке "спереди благ муж, а сзади всякую шаташеся"... Впрочем, человек он полезный, ибо, правда, из тщеславия дает деньги на революцию и считает себя так же, как и Шаляпин (Ф.И.Шаляпин, великий русский певец и актер, - ред.), "преужаснейшим" большевиком...

— А знаете вы его жену, Андрееву? — перебив сам себя, спросил он вдруг меня, и на мой утвердительный ответ сказал: "Знаете, у Горького есть один рассказ, где какой-то из его героев, говоря своему товарищу о лешем, так характеризует его: "Леший, вишь, вон он какой - одна тебе ноздря..." - Как ноздря? - спрашивает удивленный собеседник. - "Да так-просто ноздря и больше ничего. - вот он каков леший-то"... Так вот Мария Федоровна похожа именно на горьковского лешего, ха-ха-ха! - и Ленин весело расхохотался, довольный своим, по-моему, действительно метким сравнением.

Очень зло отзывался Ленин и о Троцком, который в те времена мирно прозябал среди меньшевиков, все время, - это уже у него было от младых ногтей, - крикливо позируя и фиглярничая. Характеристика, сделанная Лениным, была не только зла, но и глубоко верна. Мне она вспомнилась впоследствии уже в Москве, когда "маршал" Троцкий стал во главе Красной армии и одерживал одну за другой победы, выступая с крикливыми речами "а ля Наполеон", причем за спиной его стоял никто иной, как Сталин, в качестве .политического комиссара (не называясь официально им), неумный, но напористый и лично, по отзывам всех, знающих его, до самозабвения решительный и отважный человек.

- Чтобы охарактеризовать вам Троцкого, - говорил Ленин, хитро щуря свои глазки с выражением непередаваемого злого лукавства, - я вам расскажу один еврейский анекдот... Богатая еврейка рожает. Богатство сделало ее томной дамой, она кое-как лопочет по-французски. Ну, само собой, для родов приглашен самый знаменитый врач. Роженица лежит и по временам, томно закатывая глаза, стонет, но на французский манер: "о, мон Дье"! (О, мой Бог, фр., - ред.) Муж ее сидит с доктором в соседней комнате и при каждом стоне тревожно говорит доктору: "ради Бога, доктор, идите к ней„ она так мучается..." Но врач курит сигару и успокаивает, говоря, что он знает, когда он должен вмешаться в дело природы... Это тянется долго. Вдруг из спальной доносится: "ой, вай мир, гевальт!" (Боже мой, свр., - ред.). Тогда доктор, сказав "ну, теперь пора", направился в спальную... Вот вспомните мои слова, что, как революционер, Троцкий - страшный трус, и мне так. и кажется, что в решительную минуту его прорвет и он заорет на своем языке "гевальт"...

-    Мне особенно вспомнилось это пророчество, когда при приближении к Петербургу армии Юденича (в 1919г., - ред.), Ленин командировал в Петербург покойного Красина, ибо растерявшийся Троцкий (и Зиновьев с ним) обратился к жителям Петербурга с воззванием, рекомендуя им защищаться (это против регулярной и технически хорошо оборудованном армии!) постройкой баррикад. Тогда же один товарищ, имени которого я не назову, сказал мне, по поводу этой растерянности Троцкого, что "у него шея чешется от страха перед белыми".

О Плеханове Ленин говорил с известным, хотя и недобрым почтением:

- Он, знаете, склизкий и ершистый, - так голыми руками его не возьмешь. Но крупная личность с громадным значением в истории рабочего движения, настоящий апостол русского марксистского социализма, впрочем, с сильным креном в сторону буржуазии...

О покойной В.И.Засулич он отозвался так:

- Есть такая детская песенка, точно написанная на Веру Ивановну:
Жила-была старица
В тишине под дубом.
Пошла в баню париться,
-Братья, возликуем!..
И, как баба умная
Взяла пук мочала...
Песня эта длинная,
-Начинай с начала!

И опять повторяется то же самое, как в песне "у попа была собака". Вот вам и вся Вера Ивановна...

Признаюсь, я и тогда, так же как и сейчас, не понимаю, в чем соль этой нелепой характеристики. Одно несомненно, что в нее было вложено, на мой взгляд, много какой-то бессильной и беззубой злобы, причина которой мне неясна... Я знаю, что, когда-то давно В.И.Засулич встретила молодого тогда еще Ленина, ставшего в ряды эмиграции, с отменным участием и теплотой, о чем мне говорил кто-то из членов семьи Ульяновых с восторгом...

Очень зло Ленин отзывался и о Литвинове, ныне благополучно добившемся поста наркоминдела. .Незадолго до своего приезда в Брюссель, Ленин направил ко мне Литвинова с особой рекомендацией, в которой он просил меня принять Литвинова, как одного из выдающихся товарищей, гонимого и международной полицией, и меньшевиками. Литвинов был в то время герой, имя которого довольно долго не сходило, со страниц мировой печати. Я напомню вкратце его историю.

В 1907 г. (а м.б., и в 1906 году) в Тифлисе состоялась крупная экспроприация: на артельщиков, везших 200 000 рублей, напали кавказские революционеры и отобрали эти деньги, причем все дело обошлось без пролития крови. Я не буду приводить имен, замешанных в этом старом деле, ставшем уже достоянием истории. Революционеры, вступившие в 1905 г. в открытый бой с царским правительством, смотрели на это дело, как на один из актов военных действий. В нем принимал участие и такой известный революционер, человек незапятнанной честности, как Камд (Тер-Петросян С.А., — ред.) ( Личность эта по своим похождениям почти легендарная. Известно, как он, арестованный в Берлине, чтобы его  не выдали русской полиции, добивавшейся этого, два года, находясь в тюрьме, притворялся сумасшедшим: он все время идиотски смеялся, приручил пойманного им воробья, не расставаясь с ним даже во время допросов, в комиссии для освидетельствования его умственных способностей, танцевал и прыгал, как дурачок, ел всяких насекомых и таким образом он добился того, что его не выдали. Автор.), армянин, почти легендарный герой, недавно погибший на Кавказе во время несчастья с мотоциклетом (попал под машину, но не на Кавказе, а в Москве в 1922 г., - ред.). И вся захваченная при этом "эксе" сумма (состоявшая из билетов пятисотрублевого достоинства) была передана партии, или вернее сказать большевикам. Все участники этой экспроприации остались неуловимыми .Русская Полиция рвала и метала и, конечно, приняла все меры к тому, чтобы арестовать тех, кто попытался бы разменять эти пятисотрублевки, номера которых были известны полиции.

И вот, кажется в 1907 или 1908 г.. в Париже был арестован Литвинов, причем прокуратура инкриминировала ему попытку разменять эти билеты и его участие в экспроприации. Он просидел в тюрьме всего около двух педель, все время подвергаясь допросам, но в конце Концов был освобожден за отсутствием улик. Но кроме властей, на него нападали особенно энергично охранявшие чистоту своих риз меньшевики в своем журнале "Социал-демократ".

Вскоре Ленин направил его в Англию через Бельгию, где он пробыл, тоже гостя у меня, несколько дней. И, рассказывая мне об этой истории, он сообщил мне нечто, относящееся к "белым ризам" Мартова, что я оставляю всецело на его совести.

Меньшевики встретили его в Париже прямо в штыки, но Ю.О. Мартов обещал молчать и не поднимать шума, если он поделится с ними частью экспроприированных денег, причем Мартов требовал для своей группы (меньшевиков) 15 000 рублей. Литвинов соглашался дать только 5 000 р. торгуясь дальше, соглашался, понемногу добавляя, дать 7 000 р. Здесь он уперся, и "сделка" не состоялась. Тогда Мартов открыл против Литвинова свирепую атаку, в чем можно убедиться, прочтя соответствующие номера "Социал-демократа" той эпохи. Мне лично вспоминается одна особенно недостойная статья Мартова, в которой он, не стесняясь выдавать революционные, весьма конспиративные, псевдонимы Литвинова и, обрушиваясь на него, писал об этом деле... На меня лично это выступление Мартова, с которым я находился в самых хороших товарищеских отношениях, произвело столь отвратительное впечатление, что при встрече с ним в Петербурге года два спустя, в литературном обществе, когда он подошел ко мне с протянутой для пожатия рукой, я не поздоровался с ним, не пожал ему руки, в упор глядя ему в глаза, сказав только одно слова -"Литвинов"... И с тех нор мы не кланялись друг с другом.

В разговоре со мной Ленин коснулся и этого дела. Я отдавал дань стойкости и выдержанности Литвинова и его самопожертвованию. Ленин, однако, все время саркастически морщился.

- Да, конечно, вы правы... и стойкость, и выдержка, — сказал он. -Но, знаете ли, ведь это все качества хорошего спекулянта и игрока, - они, ведь, тоже подчас идут на самопожертвование, это вес качества умного и ловкого еврея-коробейника (подлинная фамилия Литвинова была Валлахмакс, -ред.), но никак не крупного биржевого дельца. И в его преданность революции я и на грош не верю и просто считаю его прожженой бестией, но действительно артистом в этих делах, хотя и мелким до глупости— Ну, подумайте сами, как можно было не сойтись с Мартовым? Ведь это глупо и мелочно, набавил бы еще три тысячи, и они сошлись бы... А теперь вот в "Социал-демократе" идет истерика, визг и гвалт... И я вам скажу просто и откровенно; из Литвинова никогда не выйдет крупного деятеля - он будет гоняться за миллионами, но по дороге застрянет из-за двугривенного. И он готов всякого продать. Одним словом, - вдруг с бесконечным раздражением закончил он, - это мелкая тварь, ну и черт с ним!..

Вообще в этот приезд мы много говорили с Лениным о разных общественных деятелях. Узнав о моей близости с В.В.Вересасвым (известный писатель, - ред.) и всей его семьей, он очень зло. не в бровь, а в глаз, охарактеризовал его, кик литератора:

- Он просто представляет собою нечто среднее между публицистом и беллетристом, или нечто, ни два. ни полтора, а по меткой сибирской поговорке, просто "никто"...

Уничтожающую характеристику сделал он и об известном впоследствии советском сановнике В.В.Воровском, писавшем в социалистической печати под псевдонимом "Орловский".

Это типичный Молчанин (персонаж комедии "Горе от ума" А. Грибоедова, ред.). переложенный на революционные нравы, но с польскими чертами какого-то не то Пшексюцюльского, не то Кшенсюцюльского ... Его девизом может служить: "в мои годы могут ли сметь свое суждение иметь", а впрочем, "падам до ног, аллеж стою, целую ренчки, аллеж свои" и всегда он готов при случае "дать в морду", если к этому представляется безопасная возможность. А кроме того, я думаю, он и на руку нечист и просто стопроцентный карьерист...

Об известном Г.Л.Апексипеком, бывшем ярком члене 2 Государственной Думы, тоже незадолго до того приезжавшем в Брюссель с докладом о романс "Красная Звезда", Ленин отозвался так: - Яркий, Божней милостью, оратор, но самый настоящий пустоцвет и сума переметная и когда-нибудь должен застрять между двух стульев.

Заканчивая эту главу, в которой я привожу мнения Ленина о разных лицах, вновь вспоминаю, что он несколько раз говорил о своей матери и всегда резкий и какой-то злой, он поразительно для всех знавших его, как-то весь смягчался, глаза его приобретали какое-то сосредоточенное выражение, в котором было и много теплой, не от мира сего, ласки и просто обожания» и когда он характеризовал ее словом "святая", это нисколько не напоминало французского oh, ma mere, с`est une sainte!

 

Источник: Соломон Г. А., Вблизи вождя: Свет и тени. Ленин и его семья. М.: Москвитянин, 1991.