Игорь Хохлушкин
Игорь Николаевич Хохлушкин
(1927 – 2000)
Анкета.
Хохлушкин Игорь Николаевич
Родился в 1927 году в подмосковном городе Истра, куда семья незадолго до того переселилась из деревни. Отец – рабочий высокой квалификации, мать – домохозяйка.
С мая 1942 года работал на заводе № 300 НКАП (Народный Комиссариат Авиационной Промышленности) сначала учеником слесаря, затем слесарем-расточником.
В августе 1944 года откомандирован на учебу в Военно-финансовое училище Красной Армии.
С 15 июня 1945 года на воинской службе в Красной Армии.
19 января 1946 года арестован, а 5 апреля - приговор военного трибунала Московского военного округа: 5 лет исправительно-трудовых работ по статье 58-10.
Вот что пишет об этой статье А. Солженицын в “Архипелаге”:
“Но никакой пункт 58-й статьи не толковался так расширительно и с таким горением революционной совести, как десятый. Звучание его было: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти... а равно и распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания». И оговаривал этот пункт в МИРНОЕ время только нижний предел наказания (не ниже! не слишком мягко!) верхний же НЕ ОГРАНИЧИВАЛСЯ!
Таково было бесстрашие великой Державы перед СЛОВОМ подданного.
Знаменитые расширения этого знаменитого пункта были:
– под «агитацией, содержащей призыв», могла пониматься дружеская (или даже супружеская) беседа с глазу на глаз, или частное письмо; а призывом мог быть личный совет. (Мы заключаем «могла, мог быть» из того, что ТАК ОНО И БЫВАЛО) — «подрывом и ослаблением» власти была всякая мысль, не совпадающая или не поднимающаяся по накалу до мыслей сегодняшней газеты. Ведь ослабляет все то, что не усиляет! Ведь подрывает все то, что не полностью совпадает!”
А что же учудил наш восемнадцатилетний студент Военно-финансового училища Красной Армии?
А вот что.
Мало того, что взялся читать раньше времени и сверх программы “Государство и революцию” (мы в институте “проходили” этот гениальный труд великого учителя и вождя на 3-м курсе, будучи уже основательно подкованными в марксизме-коммунизме), да еще на полях делал критические замечания. Вот тебе и пропаганда, и агитация, и призыв к свержению, подрыву и ослаблению. Пятерик готов да плюс еще трояк по рогам (ссылка, то бишь.) Сравнительно “небольшой срок” объясняется тем, что Игорь ничего не подписал.
Анкета.
После лагеря с 1951-го года в ссылке в Братске. Недолгое пребывание в военно-финансовом училище позволило Игорю работать экономистом, бухгалтером и даже старшим бухгалтером в ИТЛ “ВП” МВД.
В 1953-ом освобожден от занимаемой должности по собственному желанию: кончился срок ссылки! Теперь – в Москву!
Закончив экстерном десятилетку, поступает в МГЭИ (Московский Государственный Экономический Институт) и по окончании его в 1959-ом году зачислен в аспирантуру.
В том же 1959-ом году получает справку о реабилитации:
дело пересмотрено,
приговор военного трибунала Московского военного округа и определение Военной коллегии Верховного Суда СССР в отношении ХОХЛУШКИНА И.Н. отменены,
дело за отсутствием состава преступления прекращено.
ХОХЛУШКИН И. Н. по данному делу реабилитирован.
Какие метаморфозы происходили с Игорем в это время, можно только догадываться. Я в это же время (1957-1962) был студентом МГЭИ и кто нас учил, чему учили и как, отлично помню. О содержании закрытого доклада Хрущева ходили слухи, но зачитывали его только членам партии на закрытых партсобраниях с предупреждением о неразглашении (в открытой печати он появился только в конце 80-х). История КПСС была основным предметом, и изучали мы ее по печальной памяти “Краткому курсу истории ВКП (б)”. Если я сопливый мальчишка, даже не знавший, что являюсь сыном “врага народа“ (отец умер, когда мне было 12 лет, а мама не говорила со мной на эти темы пока я не закончил институт) начинал чувствовать какую-то фальшь в жизни, и задавал на семинарах вопросы, на мой взгляд, вполне естественные и невинные, но почему-то приводившие преподавателей когда в смущение, а когда и в ярость. Группа частенько эксплуатировала меня, когда большинство было не готово к семинару: ”Марк! Ну, задай какой-нибудь вопросик, на полчаса, а мы тем временем подготовимся к семинару”.
Каково же было Игорю прошедшему лагерь и ссылку и встречавшимся с сотнями людей с такой же искореженной судьбой как у него?
Обостренное чувство ко всякого рода социальной несправедливости, глубочайшее разочарование в идеалах социализма и врожденная привычка жить по закону соответствия слов и поступков определяют, в конце концов, дальнейшую судьбу этого исключительно последовательного человека. И в 60-х он уже активнейший участник тогда ещё не оформившегося по направлениям движения антикоммунистической оппозиции.
В начале 60-х в Академгородке организуется Институт экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения АН СССР. В этот Институт, возглавляемый молодым кандидатом экономических наук А.Г. Аганбегяном отправилась из Москвы целая плеяда молодых ученых в надежде на более свободные условия жизни и работы. Так оно и было (или казалось?) первые несколько лет: все были молодые, никакой иерархии, все равны безотносительно к степеням, званиям и должностям. В 1966-ом году я был там на какой-то конференции, так после первого пленарного заседания в конференц-зале все последующие проходили … на пляже Обского моря, где вместо досок использовался пляжный песок.
Анкета.
1962 – 1968 младший научный сотрудник Института Экономики.
Обстановка в стране и Академгородке постепенно менялась – заканчивалась “оттепель” плавно переходя в “застой”. Начались обычные в научной среде склоки, интриги и подсиживания. А уж всякое инакомыслие искоренялось с активностью достойной лучшего применения.
Анкета.
В 1968 году возвращение в Москву: зачислен в порядке перевода из Института Экономики и организации промышленного производства СО АН СССР в Центральный Зкономико-математический Институт (ЦЭМИ) АН СССР на должность ст. инженера.
В 1969 году получает инвалидность.
1970 год – освобожден от занимаемой должности в связи с вынужденным переходом на пенсию по инвалидности под давлением руководства ЦЭМИ.
В это время после лагеря и ссылки Игорь долго и тяжело болел. Целый букет легочных, желудочных, сердечных и прочих заболеваний требовал постоянной врачебной помощи, которой он зачастую пренебрегал. Лишь когда уж совсем припекало, Игоря чуть не силком укладывали в больницу: сначала в Институт лечебного питания, затем в 71-ю городскую, где Юлик Крелин был зав. отделением, позже в клинику 1-го Меда к Александру Недоступу.
Пять лет не мог устроиться на работу.
Анкета.
1975 год - зачислен на работу в Государственный Центральный Театральный Музей им. Бахрушина рабочим.
1975 год – переведен на работу исполняющим обязанности реставратора-художника.
1975 год – назначен на должность реставратора-художника.
1979 год – в связи с изменением в штатном расписании наименования должностей, переведен на должность столяра, занятого ремонтом и реставрацией музейной и художественной мебели из дерева ценных пород.
Затем были Музей истории и реконструкции Москвы, Музей Маяковского, и, наконец, Музей А.Н. Скрябина где Игорь проработал до конца своих дней.
Долго нигде не задерживался: компетентные органы сначала мягко намекали руководству музеев на нежелательность работы отпетого антисоветчика в идеологическом учреждении (реставрация мебели из дерева ценных пород – ан отпилит себе кусочек); а затем и прямо угрожали руководителям крупными неприятностями.
В чем “органы” были правы, так это в “отпетости” Игоря как антисоветчика: он подписал несколько писем в защиту арестованных и осужденных, участвовал в работе Инициативной группы по защите прав человека в СССР, собирал материалы для “Хроники текущих событий” и активно способствовал ее распространению, как и другой самиздатской и тамиздатской литературы. В это же время ему удалось установить канал переправки самиздата на запад, которым многие пользовались.
Владимир Максимов, Владимир Войнович, Игорь Шафаревич, Леонид Бородин, Лев Копелев, Раиса Орлова, Татьяна Великанова, Павел Литвинов, Александр Недоступ, Владимир Осипов, Юлий Крелин, Анатолий Якобсон, Александр Галич, Юрий Карякин – вот далеко не полный список постоянных посетителей квартиры на Нагатинской набережной, где входная дверь никогда не запиралась, разве может быть на ночь. Здесь же состоялся один из последних перед эмиграцией концерт Александра Галича: в крохотную трехкомнатную квартирку вместилось больше тридцати человек.
Вот что пишет в “Теленке” А.И. Солженицын:
“Или вот: Игорь Хохлушкин. Сперва он (научный работник) боролся в Новосибирске, еще оттуда голос подавал. Как-то сумел “зацепиться“ за Москву, но уже без настоящей работы, сперва переплетчиком, потом столяром, зато мог разрешить себе быть вольномыслящим. Но даже и этот источник заработка обратил в общественную пользу: многое самиздатское переплетал бесплатно. А когда пришел в Советский Союз “Архипелаг” – но слишком мало и только для столиц, - Александр Гинзбург, легендарный руководитель нашего Фонда, кажется абсолютно не совмещаемого в советские условия, вел не только небывалую помощь семьям заключенных и самим заключенным, - он между делом придумал наладить печатанье “Архипелага” в Грузии, нелегально ксерокопировать там с ИМКИ. И возвращалось в Москву в листах, а дальше Хохлушкин в своей столярной мастерской в музее наладил резать и переплетать, вполне как книжечки, - невероятное издание, смертельно опасное для своих издателей. (Их продукция кроме бледности печати отличалась ценой: заграничные издания по 300 рублей книжка, а наши – по 20, себестоимость).
Чувство было необычайное: здесь, за границей, получить от Евы такую книгу из России! Пишет Игорь: “С радостью посылаю вам в подарок здешнее издание Книги. (Тираж – 1500, первый завод – 200 экз.). Верю, что Бог не попустит пресечь это дело. Издание не только и не столько для московских снобов, а для провинции. Охвачены города: Якутск, Хабаровск, Новосибирск, Красноярск, Свердловск, Саратов, Краснодар, Тверь и более мелкие…”. Так – кладут головы русские мальчики, чтобы шагал “Архипелаг” в недра России. Нельзя представить их всех – без слез…”.
Вебредактор и вебдизайнер Шварц Елена. Администратор Глеб Игрунов.